Песочные часы с кукушкой - Страница 75

С того самого дня, когда Джилл в последний раз посетила дом на Николаевской, ее мучили кошмары. Повторялся один и тот же сон – она снова в подвале, и существо в сосуде смотрит на нее, прижав к стеклу ладони. Отчего-то именно на руки монстра Джилл боялась смотреть больше всего. Только на сей раз Адам не появлялся, чтобы спасти ее, она сама пыталась в кромешной темноте найти выход, но натыкалась на сплошную стену и начинала ходить по кругу, ощупывая камень, и слыша, как скребется по стеклу неведомая тварь, желая вылезти и разорвать ее в клочья. Джилл просыпалась вся в поту, тяжело дыша. Успокаивающие чаи и настойки не помогали. Днем она ходила, погруженная в себя, едва ли обращая внимание на происходящее вокруг. Все протесты, демонстрации, шумиха насчет о. Св. Мартина прошла мимо нее. Миссис Кромби, обеспокоившись здоровьем племянницы, попыталась было уложить ее в постель на несколько дней, но Джилл сбегала на работу каждое утро. Впрочем, там она по большей части просто сидела за столом и переписывала набело заметки Рори.

За пару дней до торжественного мероприятия, посвященного открытию Шварца, она застала дядю расхаживающим по кабинету в дурном расположении духа. Он, выпуская тяжелые клубы сигаретного дыма, возмущенно фыркал и размахивал какой-то бумажкой.

– Что случилось? – Поинтересовалась Джилл почти равнодушно.

– Случилось? Они все с ума посходили! – Дядя шлепнул на стол перед ней листок и ткнул в него пальцем. – Наша газета не допущена на открытие! Нам отказали в аккредитации! Все журналисты имеют право на освещение события в равной степени, но, если бы кто-нибудь спросил меня – наши «Новости» заслуживают это больше всех! Эта газета существовала, еще когда самого «Острова Науки» не было!

– Ну, газета состояла из одного человека… И, иногда, одной скучающей молодой леди. – Бесстрастно заявила Джилл и всмотрелась в список. – Дядя…

– Как они посмели! Я буду жаловаться!

– Дядя! – Джилл повысила голос. – Подай заявку еще раз, только вычеркни из нее мое имя. Увидишь, тебя допустят.

«Так вот зачем Шварц спрашивал, собираюсь ли я на открытие, – подумала девушка, – чтобы дать указание отказать «Новостям».

– Но… Что? – Мистер Кромби прекратил свое нервное хождение и проницательно, как ему казалось, взглянул на племянницу. – Ты чем-то задела мистера Шварца? Почему это – вычеркнуть? Уверен, произошло какое-то недоразумение…

– Ничего такого. Просто… я некоторое время провела в обществе журналиста, который копается в делах мистера Шварца. И… делает это весьма неподобающе. Думаю, мистер Шварц просто проявляет осторожность, я его понимаю. Не беспокойся, Рори опишет все, что увидит, я потом подправлю, и у нас будет отличная статья.

«Или Шварц боится, что я прилюдно начну вешаться на Адама, или устрою скандал… А, впрочем, он действительно может знать о моих встречах с Томпсоном. Если американец следил за ним, почему не быть обратному?»

Дядя, все еще ворча, согласился переделать заявку и отправить ее тут же с посыльным. И, как и сказала Джилл, буквально через несколько часов пришел ответ – на бланке, где были перечислены сам мистер Кромби, и два их журналиста, мистер МакЛири и мистер Бакли, стояла разрешающая печать.

Последующие два дня только и разговору было, что о строящемся сооружении. Тетя, набравшись слухов от подруг по книжному клубу, старалась возбудить в Джилл интерес, рассказывая явные небылицы про аппарат для полета на Луну, или же для путешествия к центру Земли. Джилл довольно резко заметила, что, похоже, последним читаемым автором в клубе был Жюль Верн, заработала обиженный взгляд тети и ушла к себе. Девушка вообще почти не покидала дома, и большую часть времени проводила, сидя у окна и глядя на море.

Утром двадцать третьего марта Джилл проснулась на рассвете. Во рту пересохло, в висках стучало, и подушка была мокрой. Джилл умылась, двигаясь заторможено, и даже мысль о том, что на этот раз она хотя бы не помнит, что именно ей снилось, не обрадовала ее. Она знала, что видела во сне все то же существо. Возможно – кто знает? – на этот раз оно ее настигло и… Джилл вздрогнула и укорила себя за излишние суеверия. Ложиться снова в кровать всего на два часа было бы глупо, поэтому она тихонько оделась и спустилась вниз. Дядиного пальто на вешалке уже не было – видимо, он встал еще раньше, или вообще не смог заснуть из-за волнения, потому выехал в редакцию засветло. Он предвкушал предстоящие торжества, как ребенок обычно ждет утра Рождества, когда получит подарки и сладости. Джилл не могла его за это винить. Похоже, она – единственный человек на всем острове, кто не рад запуску «Бриарея», чем бы он не оказался. Ведь эта машина отнимет у нее Адама…

«Хватит жалеть себя, – сказала себе Джилл, – пора ехать в город».

Она отправилась в путь на велосипеде, как и всегда. Но, поскольку времени в запасе оставалось изрядно, поехала кружным путем – через набережную. Свежий ветер с моря обдувал разгоряченное лицо, а пробивающееся сквозь туман солнце – день обещал быть жарким и ясным, – заставляло забыть о невзгодах. Джилл крутила педали, постепенно вливаясь в ритм. Набережная была пуста – весь город почти вымер, единственный человек, встреченный девушкой по пути, был хромой подметальщик. Стояла тишина – обычно при подъезде к Сайнс-тауну издалека можно было услышать гул машин, треск и звон просыпающихся в недрах фабрик и заводов механизмов, цокот лошадиных копыт и гудки паромобилей.